|
Но в чем же заключается общий стиль внутреннего убранства русской усадьбы?
Этот стиль существует. Достаточно сказать, что посещая новую усадьбу, вы,
зачастую, как бы угадываете, что найдете там за закрытыми дверьми. Значит,
существуют какие-то стилистические законы. Важнее всего искать общий ключ к
раскрытию самого существа
художественности русской усадьбы в ее внешности. Архитектура русской усадьбы
вообще по большей части хороша. Бывают произведения доморощенной архитектуры,
вроде; сундука или ящика, но часто встречаются здания, построенные крепостными
архитекторами, и очень удачно. Подчас трудно их в чем-нибудь упрекнуть, а
восторженному человеку легко ими восхищаться. В общем они хороши, даже
скромные домики и те достаточно гармоничны, но самое замечательное, это их
соответствие русской природе, русскому пейзажу.
У исследователей русской усадьбы встречаются по этому поводу удивительные
выражения, целые откровения, однако оставляемые ими, к сожалению, без всяких
объяснений. Такой чуткий, нервный, искренний и горячий знаток искусства, как
Врангель («Старые годы», 1910), вскользь упоминает, что строгие грормы
классицизма почему-то очень оригинально «и в то же время хорошо идут к
русской природе». И это упоминание не случайное. Дальше у него же вырывается,
как бы непроизвольно, следующий глубоко замечательный отзыв: «как ни странно,
но этот, прежде чуждый нам, стиль привился и сроднился с Россией ближе и
дружнее, чем боярские хоромы». Никаких пояснений этому наблюдению он не дает и
видимо не может дать. Но это наблюдение так поразительно, что оно неотложно
требует теоретического объяснения.
Как же это может случиться, что чудный стиль оказался более близким и родным,
чем свой собственный стиль, чем художественный стиль русского XVI и XVII веков,
стиль боярских хором, как выражался Врангель, то есть национальный русский
стиль? Ведь стиль, надо полагать, создается органически, куда же девалась та
творящая душа русского народа, которая его создала, когда совсем другой стиль
оказывается гораздо более ей сродным. Либо тот, либо другой из этих стилей не
настоящий, а подложный выразитель русского художественного вкуса. И странное
дело — сколько раз не пытались с разных сторон подходить к самому настоящему
русскому стилю — будь то Верхние торговые ряды на Красной площади, или дом
Игумнова на Якиманке, или дом Псрцева у Храма Спасителя, или церковь на месте
убийства Александра II в Ленинграде, или Казанский вокзал и т. д., каждый раз
убедительного слияния произведения искусства с окружающей его обстановкою не
полу-чалось, каждый раз такое здание русского стиля являлось более или менее
назойливым, навязчивым, беспокойным, а какой-нибудь скромный домик Пушкинского
времени, выкрашенный серою краскою с четырьмя белыми колоннами, необыкновенно
приветливо и успокоительно выглядит среди обросших его кустов сирени в
нескольких шагах от изб русской настоящей деревни. Если он отражается в
полузаросшем тиною русском безымянном пруде, тоже выходит хорошо и уютно.
Если стоит на обрыве, на косогоре, как стоял подлинный дом
Пушкина в Михайловском, опять
выходит гораздо лучше, гораздо родное, чем дом Перцева со всеми его
майоликами и золочеными решетками.
В чем тут секрет? Мое мнение, что этот стиль русской усадьбы, этот вкус не
только является чуждым, но является в высокой степени свойственным и
соответственным русскому вкусу. Если проследить историю русского искусства,
то можно придти к выводу, что одна из потребностей русского художественного
вкуса состояла в оформлении пейзажа русской природы белым пятном, белым
мазком, иногда пятном золота в зелени равнин и в синеве небес. И эта
тенденция последовательно проводится через историю русского искусства,
начиная с белого куба древней русской церкви. Белый куб церкви — это
характерная черта русского пейзажа, например, новгородского.
Дальше произошло явление в высшей степени странное. Всюду, во всем
остальном мире крепости, по преимуществу, представляют из себя твердыню из
серого потемневшего камня или же из кирпича, у нас же крепостная стена
получилась белая, как, например, стена Китай-города. Крепость в России
оказывалась по преимуществу белая, а иногда в соединении с красным, как
стены Новодевичьего монастыря. Странно, что это же явление характерно для
Тибета, Дальнего Востока и Китая. Заимствовано оно или самостоятельно, но
оно показывает какую-то особенность русского вкуса. Пятикупольные белые
соборы с золотыми или синими главами, простой, спокойной и внушительной
архитектуры тоже великолепно центрируют русский пейзаж.
Русские усадьбы, белые среди темной зелени, как-то сами (-обой выросли
при посредстве людей, совершенно неграмотных, но отлично усвоивших этот стиль.
В них жили целыми поколениями, в них сформировались выразители русской души —
Пушкин, Тургенев, Толстой... И наоборот, как бесплодны, как художественно
скудны усадьбы в так называемом, русском стиле. Если вы обратитесь к такой
усадьбе, как Борятина, то она вам кажется до такой степени чуждой, что Вы
готовы признать ее нерусской, эти башенки кричат на фоне русского пейзажа.
Аналогичное явление, очень интересное с точки зрения искусствоведения,
наблюдается и в городах. При всей монотонности и казснно-сти Храма Спасителя,
в его постройке есть какой-то элемент вечности, он так подходит к окружающему,
что не только не тревожит глаз, но даже является необходимым дополнением, в
особенности издали он дает тот мазок золота, который необходим для того,
чтобы художественно оформить пейзаж Москвы.
|
DinRid-©-2001
<